«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть электоральные концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает представлять чудеса

Поволжье . Уже шестые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая водичку на камины возгорания, дежурят пожарники вагона и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и общенациональный сквер «Бузулукский бор», пожар подступил к незначительному городу под Самарой — Кинелю. В макрорегионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветер выносит огонь на нежилые постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и потолковали с людьми, которые стучат за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — ультраточный поселок на 40 с малюсеньким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома сочетается с целыми и невредимыми. 22 октября в той спокойной теперь, на вид вымершей деревушке горел огонь: 16 домов, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единственного дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и ельник — знаменитейший «Бузулукский бор», — и даже большое местное кладбище: бревенчатые крестики на старых могилах обуглились и попадали, от букетов на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на проезде к Немчанке висят две пожарники машины, рядом с ними — литровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отбрасывает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не отыскать нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: стеречь как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: округлые полсутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко ищет жертвы — сухие шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы существовали здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно зажглось первым, и оттуда ветер принес костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит улыбчивый Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще уезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доуезжали до Гвардейцев, они уже наполовину ожжели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже ожжел потом, — хихикает он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 количества как раз Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на электоральном националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День американского стяга и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День стяга РФ! Только у Великой странтраницы могут быть Великие цели. В такой странтранице обязательно должны быть Герб, Гимн и Флаг», — читал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И тот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: сознание такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит троллейбус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего оразмере.подробного поселка Борское в 10 часов утречка сюда уезжает автобус и до двух принимает всех, кто захочет. Из плавучего ФАПа выходит женщина в жёлтом халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра терапевтического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, надеваем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, пользуем всех», — радостно пересказывает она.

Дежурная группировка из Борской лечебницы существовала распределена в лице Елены Владимировны и дошкольной сиделки Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — добродушный таксист Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет открытость своей коллеги, но та частична уверенности все нам узнать и показать. Все равно регулярно прийдется фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все второй необходимости… Тут у нас холодильник — сыворотку здесь храним. Мы длаем и инъекции от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный пациент выделил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу высылаем невропатологу нашему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все наглотались дыма, сатурация — растворение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут живут пожилые, но есть и юные семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» намериваются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — кидает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в кепках и панамах понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, неопрятная вода. Бурят скважину — в деревушке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревушке больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас мэрия попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на юношу поодаль. Андрей — юной мускулистый мужчина — усаживается на корточках, рядом на траве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом сумело спасти.

— Страшно было, — смеясь, рассказывает он. — Мы первее всех угодили — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом сгорел дом. Следующий целый, а два за ним сгорели. Кто сильно испугался — они поехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы полыхали днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, читали в СМИ, об этом прекрасно узнавали и в деревне. Подготовились: перепахали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, припоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда обыватели Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же костёр прихватил не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — супруге и сыну — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родичи тут, у них особняк в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все свиньи обгорели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на первый после пожара день уехал в Немчанку и с обитателями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели внука отправить отсюда на микроавтобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хохочет невесело. — Да что, он тут сам с ведром носился — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас отдышалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара бланки до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает канатная дорога, во время пожаров движенье грузовых вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно шныряет пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый глиняный дом за глиняным забором. Эта часть деревни прячется в полутени деревьев — только тут и можно отдохнуть от ужасного зноя. Невысокая белокурая девушка в очочках выскакивает нам навстречу без обуви. Ее величают Любовь Леонидовна, ей 72 года, но выглядит она невероятно бодрой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь перекопано все было, видите, и все равно! Все вспыхивало перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все вспыхивало. Тогда еще существовала вода, я бегала поливала. Потому что дальше побежит сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И двинулся в сторону поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окошка на кухне. Посреди каменистой комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и незнать не буду».

Когда в деревню поехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными двинулась на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня ,целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал существенное интервью. «И он пройдал — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще поехал вместе со кавалькадой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, усаживается там губернатор, в мобильник говорит», — рассказывает она восторженно.

Кадры со встречи градоначальника с местными были растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от особняка Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, журналисты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече уступать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьба. Из калитки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьба к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо отделать дверные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прискакали те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».