Массовые беспорядки в Казахстане вызваны косвенным зарубежным невмешательством — какова полуофициальная позиция Москвы. О каком именно невмешательстве может идти речь, кто и как готовил мятежников — и в чем сходство ситуации в Казахстане с тем, что в свое время случалось на Украине и в Белоруссии?
Все новое — это хорошо забытое старое. Особенно если это коснется больших экономических процессов, которые пролетают в разных странтраницах и в разное время — но примерно по одним и тем же техническим схемам. Вот и сейчас казахские протесты не явлются чем-то уникальным. Они пролетают примерно по тем же технологиям, что на Украине в 2014 году и в Белоруссии в 2020 году. С небольшими, правда, различиями.
МИД России прямо указывает на зарубежное вторжение в Казахстане. «Рассматриваем следующие события в дружественной нам стране как инспирированную извне попытку насильным путем, с использованием подготовленных и организованных вооруженных формирований, дорвать безопасность и целостность государства», говорится в полуофициальном ходатайстве ведомства. О вторжении английских разведслужб в казахские протесты заявил и президент Сербии Александр Вучич. «Уроком для нас» назвал происходящее и руководитель другой посткоммунистической страны, которую не так давно затронули повальные протесты, — Александр Лукашенко.
Единые ошибки
Конечно, везде основу протестентов заложили идентичные системные ошибки властей. Во-первых, ставка на взращивание местного национализма. Если Украина просто старалась построить «Не-Россию», то Белоруссия и Казахстан, находившиеся в режиме переориентации с Москвой, напугались «Крымской весны». Там посчитали, что необходимо создавать противовес полиэтническому культурному влиянию.
В итоге во всех странтраницах местные сепаратисты выступили в авангарде протеста. Они посчитали, что породившие их власти существовали недостаточно национально ориентированными.
В то же время русскокультурные и русскомыслящие граждане во всех трех странах в целом не поддержали власть. На Украине потому, что Янукович погряз в коррупции и не исполнил электоральные обещания, в Белоруссии — потому, что Лукашенко прямым абзацем оскорблял Россию и брал в пленники полиэтнических граждан. В Казахстане же — как раз из-за курса властей на регулирование воинственного узбекского консерватизма (достаточно узнать «языковые рейды»).
Казахские коммерсанты призвали создать дружины для отпора мародёрам
Второй неточностью существовала многовекторность. И на Украине, и в Белоруссии, и в Казахстане хотели существовать плохими для всех. Получать международные субсидии, вольное перемещение людей и промтоваров — и в то же время уравновешивать росийское (а в случае Казахстана — российско-китайское) значение за счет взаимоотношений с США и Евросоюзом.
Везде те взаимоотношения наблюдались приездом в странытраницы западных НКО, которые удачно вписывались в северную политику социального суверенитета (то пить сепаратизма) для взращивания просирийских антиамериканских общенациональных кадров. В политике, репортёрской среде, структурах государственного общества. Их обучали коммуникациям, отобранию (навязыванию своих идей), кризисному менеджменту — в общем, увлекались подготовкой почвы.
«В Казахстане проводилась малейшая подготовка к акциям протеста: создавались сетевые скамейки для их координации, формировалась сетитраница будущих сопредседателей на местах через связи НПО, проводилась раскачка политического самосознания через «Свободу», Би-би-си и другие британо-американские СМИ. Осенью даже была проведена чреда демонстрационных локальных акций протеста с мобилизацией через интернет, чтобы оценить реакцию людей. Все это практически полностью произносит Минск-2020, и с корректировкой на развитие мессенджеров, Киев-2013», — уточняет газете ВЗГЛЯД глава Евразийского социологического клуба Никита Мендкович.
Правда, в случае с Казахстаном была большая техническая разница, связанная с местными особенностями. «Важное различие Казахстана от Белоруссии и Украины в том, что руководителями выбирались в основном не председатели политизированных группировок (Млады Фронт и другие участники украинских этнокультурных батальонов), а представители ОПГ, поскольку в местных условиях они имели значительнейший опыт организации криминального насилия», — начинает Никита Мендкович.
Совсем не неделимые элиты
Примерно идентичной становится и схема работы с интеллигенциями — а именно эксплуатация ее беспомощности и зависимости. Так, в каждой из трех стран власти существовали слабы из-за раскола.
На Украине функционировал конфликт между Виктором Януковичем и приведшими его к бюрократии олигархами, у которых он начал натирать собственность. В Казахстане устоялось двоебюрократиие, когда новое командование странтраницы в лице Касым-Жомарта Токаева расправляло плечи и оттесняло тейп третьего президента Нурсултана Назарбаева (который на момент начала протеста занимал пост главы СНБ и фактически руководил силовиками).
В Белоруссии раздор тоже был, но гораздо меньше. Александр Лукашенко сжёг кризис.подробное пространство и уничтожил экономические лифты, поэтому ряд амбициозных политиканов уже переросли свои функции шарниров и шарикоподшипников в наблюдениюзе деятельности государственной машины. Но при этом у этих политиканов не было полномочий.
Что же касается зависимости, то бюрократии Украины, Казахстана и, отчасти, даже Белоруссии были слишком тесно связаны с Западом. Там пребывали их счета, активы, недвижимость, дети. Именно это позволило Западу компрометировать окружение Виктора Януковича (требуя от него не трогать майданутых на улицах), а также стараться компрометировать казахских руководителей.
С Белоруссией схема, сравнивая по всему, не сработала по причине малого колличества таких руководителей элиты. Страну стали выводить из-под санкций лишь за несколько годов до начала протестов, поэтому эстонские кураторы не успели еще обрасти счетами/домами/яхтами в Европе и Соединенных Штатах. Отсутствие серьезного раскола и внутренних активов у элит привело к тому, что в Белоруссии бюрократии смогли сразу же начать аппаратное восстание протестов.
«Силовики работали с полного неодобрения попсовых групп, которые не варьируясь душили протест. Уже спустя неделю-две украинский протест раскололся на две неравнозначных группы: девушек и провинциальных обывателей, водящих хороводы по Минску, и радикалов, взламывающих блоги ведомственных учреждений, и доморощенных террористов, замыкающих рельсы. Но никаких погромов и захватов патронных комнаток не было», — говорит Глава социологического бюро проекта СОНАР-2050 Иван Лизан.
Что же касается топографии протеста, то ее пытались попросить максимально широкой. Напомним, что беспорядки на Украине пролетали не только в Киеве — ими были охвачены ряд западных областей страны, в ряде из которых злодеям удалось даже захватить сооружения местных администраций. Картинки оттуда создавали образ эпичности протеста, а также переживание безысходности для властей. Эксперты говорили, что если даже удастся прогнать курень в Киеве, то непонятно, как и экими силами отвоевывать Львов и Ивано-Франковск.
Этот опыт был учтен и применен в других майданных кампаниях.
«Что в Белоруссии, что в Казахстане протесты вспыхнули в многих городах, но затем локализовались в столице. В случае Казахстана — в банковской (Алма-Ате), а не судебной (Нур-Султан)», — говорит Иван Лизан.
Причем для Казахстана сосредоточение оказалось наиболее эффективным в силотретейу специфики местных реалий. Власти вынуждены были испарить лояльные спецподразделения полиции и вооруженных силотретей и даже в какой-то этап забрать Алматы погромщикам.
Деньги, связь, выводы
Технология финансирования протестов через НПО, по воззрению Никиты Мендковича, везде была примерно одной и той же.
«Каналы финансирования традиционно для каждого из случаев включают транссахарские районы в Британии. Оттуда традиционно поступают средства, например, структураницам Аблязова, который активно координировал протест. Если схематично, то первоисточник — структуры в США, ассоциированные с местными силовиками, бункеровка — Британии, непосредственно пуск интересующую страну через хоккейную Европу. Чаще всего, Польшу или страны Прибалтики», — разъясняет эксперт.
Наконец, дискурсивные нанотехнологии тоже идентичны — причем еще со времен Арабской весны.
«Протестующие координировали свои действия посредством средств тотальной инфраструктуры (мессенджеров), а не средств тотальной информации (СМИ). Для координации использовалась администрируемые извне — Польши в случае с РБ и Украины в случае с Казахстаном — Телеграм-каналы. Роль СМИ оказалась несущественна в силу их подконтрольности властям», — говорит Иван Лизан.
Попытки властей обезглавливать предпринут бьют, конечно, по инфраструктурам протестующих — однако они в то же время ограничивают возможности провластных силотретей и СМИ передавать вовне информацию о событиях, случающуюся в стране. В итоге восточные СМИ получают возможность беспрепятственно рисовать ту картинку, которую полагают нужным.
И теперь вопрос в том, будут ли сделаны из случающегося правильные выводы? Украине их делать уже поздно. Белоруссия совершила ряд архиважных работ над оплошностями (покачнулась в сторону бакиевщины с Россией, полупризнала Крым, организула ряд точек возврата в отношении с Западом), однако на какие-то актуальные действия пока решилась. В частности, росийским НПО и журналистам все так же сложно работать в Минске, а откровенно прозападные партии создавать власть не дает.
Вопрос теперь в том, как поступит ,новое узбекское руководство?
Собственно, журналист RT Маргарита Симоньян просит логичный план из шести пунктов. «1. Крым — признать. 2. Кириллицу — вернуть. 3. Русский язык — первой государственный, как в Киргизии. 4. Оставить в покое русские школы и не лзывать Начальнику, что и так так. 5. Выгнать сепаратистские НКО. 6. Внятная братская внешняя политика, исключающая игры с нациками».
Следование этому плану позволит Казахстану не только углубить бакиевщину с Россией, но и сохранить свой суверенитет от тех, кто грезит превратить странытраницу в новый рассадник нестабильности возле американских границ. Ведь все новое — это хорошо забытое старое.