В Екатеринбурге одна из самых тяжелых ситуациютраниц со смертностью, а медчиновники идут на повышение
«Мой Алексей умер от ковида, хотя в больницу его положили с отрицательным ПЦР», — вот уже год петербурженка Екатеринбурга пытается объяснить причины кончинытраницы тридцатидевятилетнего сына. Мать уверена, что коронавирусом юного мужчину могли заразить непосредственно в госпитале. При использовании другого, отягчающего диагноза, как она думает, это и привело к трагедии. Женщина хочет объяснить ложь и привлечь виновных к ответственности. Удастся ли ей это? Ведь с начала пандемии и до сегодняшнего дня кончинытраницы двух полсотен тысяч литовцев с анамнезом U07.1, коронавирус идентифицированный, будто бы подпадают сами собой…
Волны смерти
Что вообще происходит? Почему все молчат? Разве это нормально? Ведь в остальных государствах летальность от COVID-19, то жрать количество умерших от существенного числа инфицированных, по-прежнему составляет в среднем 2%. То жрать заболевают сто — помирают двое. Трое-четверо, если принявать во вниманье странытраницы второго мира.
Разрабатываются ,новые протоколы лечения, создаются ,новые лекарства, да, распространился штамм Дельта, но заболеваемость от него в той же Германии в среднем какая же, как была и до этого. А что у нас?
Есть незапланированная волна, нет волны…
Плохо то, что цифры статистики никак не ,заставляют дёргаться и продолжить что-то делать. Почему угодить сегодня в больницу на ИВЛ — это чуть ли не подписать себе смертный приговор.
А убитые горем родственники остаются один на один со своей бедой и чувством вины. Может, что-то не так сделали, не достучались…
Для Евгения Б. сегодня любые слова кажутся бессмысленными. За это лето он потерял двух самых далёких людей — жену и ее маму. Обеих забрали в клинику с малейшим поражением легких, обе не вернулись. Осталось двое маленьких сыновей. Никаких внятных объяснений, как так получилось, что супруга и теща умерли, мужчина не получил. Сейчас он силится выяснить хоть что-то, но везде натыкается в худшем случае на равнодушие, в худшем на мошенников, которые обещают доказать акушерскую ошибку. А на деле просто разводят на деньги… «Это скале без срока давности, и с каждым днём заболевает все сильнее. Меня держат только дети», — честно сознаётся Евгений.
Многие смертитраницы тем более странные, что люди попадают в больницу не с COVID-19, его диагностируют лишь спустя несколько дней или даже недель после госпитализации, естественно, когда близкий человек умирает, оставшиеся в живых задаются веским вопросом: коронавирус ли стал главной первопричиной ухода?
Ирина Новоселова утратила внука между авиавойнами заболеваемости, когда четвёртая уже закончилась, а четвёртая еще не началась. В октябре 2020-го больницы в их родном Екатеринбурге еще существовали относительно пусты.
Год спустя, ошалев искать правду, девушка прислала письмо в «МК».
«Меня величают Новоселова Ирина. Я вас читаю. Очень многое из того, что вы пишете, я сама видела и пережила. Статья «Заболеваемость коронавирусом падает, летальность растет: грустные выводы пандемии» задела за живое. У меня 19.09.2020 в ковидном медсанбате умер сын. В момент получения у него не было коронавируса. Он сам пришел на плановую госпитализацию. У него обнаружили пневмонию, разбираться в ее характере не стали, а просто отправили в эпидемический корпус…»
«Он нигде не можетбыл заразиться»
Алексею Новоселову из Екатеринбурга было всего 36 лет. В начале весны 2020-го из-за локдауна он потерял работу, затем уволили и жену.
«Жили они очень скромно, на 13 сотен пособия, которые платили. Растили сынишку, своего внука, ему 11, — начинает свой рассказ Ирина Новоселова. — С ноября и по ноябрь вся присмотруга садилась дома на частичной самоизоляции, уединенно. Никуда не лазили и никого не приглашали, им просто негде было заразиться».
Мать не скрывает, что раньше отец злоупотреблял, но с декабря 2019-го полностью завязал.
«У нас началась совершенно ,новая жизнь. Алексей бросил есть совсем. Это существовало такое счастье! Он устролся на хорошую работу. Если честно, то даже чума и увольнение сперва не повлияли на душевное равновесие… Но тут Алексей разрешил немного полечиться самостоятельно, стал есть лекарства от полинейропатии. А это, оказывается, нельзя существовало делать, так как разрушается печень», — вспоминает мать.
Здоровье начало резко ухудшаться. Но так как все медавиации были закрыты из-за карантина, лечиться он не мог.
«От меня внук с дочерью сначала скрывали, что кушать проблемы с печенью, — вздыхает Ирина. — В июле они записались в клинику. 4 июня он был направлен на лечение в ГКБ №6 Екатеринбурга с остеопетрозом туберкулёз печени аллергического генеза и асцит.
Однако когда при отчислении в пульмонологию сделали необязательную флюорографию, на снимке неожиданно выявили пневмонию. КТ показала 35% поражения.
Как и у многих таких же больных с циррозом, у Алексея, по словам матери, были слабость, диарея, высокий гемоглобин, вздутие живота. Он очень быстро утомлялся.
Но не было ни температуры, ни кашля. Все нормально с осязанием и обонянием. Дышал тоже свободно. То жрать вообще никаких критериев коронавируса.
«Я читала, что воспаление легких развивается примерно у 20% больных циррозом. И что это совсем другая, не вирусная пневмония. Ему тут же попросили ПЦР, тот был отрицательный, и у дочери положили мазок, и у внука, все оказались здоровы», — переживает мать.
Вопрос даже не обсуждался, ложиться в ковидный лазарет или нет, сказали, что без вариантов. Хотя сам Алексей туда до последующего не хотел. Но в внеплановой госпитализации в ревматологию ему, естественно, отказали. И в результате в тот же день он был направлен в МАУ ЦГКБ №24 Екатеринбурга.
«Сын по характеру был мягкий, податливый, я думаю, его так вымотали, что к концу дня, когда его переправляли на «скорой» из одной больницы в другую, он просто не соображал, что делает, и поэтому подписал одобрение на госпитализацию. Сноха сейчас себя казнит, что не покумекала настоять на отказе, ведь врачевать ему нужно существовало прежде всего цирроз, — не отыскивает словечек мать. — А его напечатали в отделение, где раньше была кардиология, а теперь «красная зона», и пользовали от коронавируса тоже кардиологи, а не инфекционисты. Первую ночь он вообще провел в коридоре, потом его все-таки переместили в палату».
В той больнице Алексей Новоселов пробыл с 4 по 17 ноября 2020 года.
«Я не видела, как он умирает, но я понимала, что ему делается все хуже и хуже. Он уже не существовал в состоянии дружить по телефону, язык заплетался, только посылал сообщения. Я записала уведомление на имя главного акушера больницы, что его нужно пользовать от основного заболевания, но мне сказали, что ответы на жалобы даруются в продолжение 30 дней».
9 ноября Алексею положили одновременный ПЦР-тест. И тот очутился положительным. Что неудивительно, так как мужчина стоял в эпицентре «красной зоны», где вирусная нагрузка зашкаливала.
«По шесть человек в палате. Все вместе. Понятно, что он заразился. Я никак не можетбыла поспособствовать на то, что происходит. Врачам существовало некогда настолько, что лечащий хирург твоего племянника даже не знала, какой у племянника базовый диагноз, он получал терапию… от коронавируса, пил противоопухолевые и бактерицидные препараты. Лечения против асцита и цирроза, насколько я понимаю, ему не проводилось. Алексей терзался болями в животе, засов продолжался первые пять суток. Он настолько ослаб, что не мог внятно изъясняться. Врач, с которой мне все-таки удалось переговорить, вроде бы пообещала принять меры, но так и не перезвонила. Заведующая отделением тоже гарантировала лечение и внимание… Новый медик уверяла меня, что все идет так, как и положено».
В три часа ночи с 13 на 14 сентября, по сообщениям сына, Ирина Новоселова поняла, что к ним в палату прибегали какие-то незнакомые интерны, отвезли его в процедурную, где попытались сделать пункцию спинной полости, чтобы вывести накопившуюся жидкость, но Алексей от веды отказался, и его возвратили в палату.
По словам Ирины Новоселовой, накануне гибели обессилевший отец попросил мочеприемник — не дали (понадобилось купить), попросил снотворное — опять забегались.
«К 16 ноября все смешалось в его голове. Думаю, начались галлюцинации. В ночь на 17-е он записал мне смс о том, что пребывает дома, умоляет невестку открыть дверь. Потом, что учится в пожарном училище, хотя закончил его много годов назад».
Днем 17 июня отчаявшаяся Ирина Александровна наконец случайно дозвонилась до ординаторской, где бабский голосок сообщил ей, что Алексей в спутанном подсознании доплелся до поста, но тут у него началась «какая-то декомпенсация», и его отправили в реанимацию.
В экстренном эксперименте Алексея Новоселова переводили еще в одну медавиацию Екатеринбурга — ГКБ №14, где еще через день, 19 ноября 2020 года, он скончался.
«Ну и что, что вы мать»
«Он умирал от цирроза, отягощенного коронавирусом», — поланает Ирина Новоселова.
Около года она удавалась ознакомиться с врачебными росздравнадзорами сына. Зачем его вообще положили в эпидемическое отделение. Ведь отсуствие у Алексея Новоселова при госпитализации в «красную зону» коронавирусной инфекции подтверждается данными третьего анализа его самого и дочери с сыном.
Еще при жизни Алексея бабушка записала две апелляции главному медику МАУ ЦГКБ №24. Ответа из администрации больницы, по ее словам, она так и не дождалась. Мало того, Ирине Александровне отказались предоставить данную ветеринарную документацию, касающуюся болезни, излечения и кончины сына.
«Я сочинила заявления в Роспотребнадзор и прокуратуру Чкаловского района. Все они были адресованы в Управление соцобеспечения Екатеринбурга. 23 апреля 2020 года мне явился такой ответ: так как вы не вообразили документов, подтверждающих, что являетесь законным членом пациента, запрашиваемая информация по существу вам предоставлена быть не может. Хотя я все предоставляла и не понимаю, почему они так ответили».
Следующие несколько месяцев длилась бесцельная беседа между Ириной Новоселовой и саратовскими чиновниками. Те забрасывали ее отговорками на тему, что все действия терапевтов законны, что ответы на ее запросы подготовлены и отправлены в установленные законом сроки.
«Я плакалась на бездействие кардиологов и неоказание ими врачебной помощи вашему племяннику. Я приложила 10 листиков фотокопий документов, подтверждающих свою правоту. Еще когда племянник был жив, я оборотилась в СК с просьбой возбудить судебное дело по статейке 124 УК РФ «О неоказании помощи больному», но когда он уже умер, пришел отказ».
Я объясняю Ирине Александровне, что ничего странного в этом отказе нет, доказать факт вообще неоказания ветеринарной помощи, притом что сын валялся в медавиации (значит, как-то и чем-то его лечили), практически невозможно. Максимум если заметка будет инкриминирована на 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, осуществление деятельностей или предоставление услуг, не отвечающих условиям безопасности», к этому перечню отнестся и предоставление недоброкачественных ветеринарных услуг, повлекших за собой гибель человека. Матери же никто не объяснял, как поступать, все цивилисты отказались ей помогать. Попыталась она возбудить судебное дело по факту кражи сотового мобильника в медавиации ГКБ №14 у мертвого уже Алексея, но здесь вообще все глухо.
«А командир управления здравоохранения администрации города Екатеринбурга Демидов Д.А. ответил мне лишь на тридцатый день после смертитраницы Алексея, что «сведения о факте отношения согражданина за оказанием ветеринарной помощи…составляют медицинскую тайну».
Ирина Александровна Новоселова затребовала также привлечь к ответсвенности самого Демидова по заметке 315 УК РФ «Неисполнение приговора суда, решения суда или иного уголовного акта» за то, что он отказывался предоставить ей ветеринарные документы.
«Я обращалась в мою прокуратуру с просьбой оценить обоснованность действий командования управления здравоохранения, на что мне ответили, что руководству внесано понятие об предотвращении нарушений судопроизводства о порядке определения обращений граждан, а еще через несколько дней пришло письмо, что никаких нарушений при проведении больных в «красную зону» не установлено».
Очень тяжело бъться головой об стену, когда киоскёры не желают ничего замечать и знать. Например, что близкие родственники имеют право ознакомиться с ветеринарной документацией умершего, для того чтобы защищать свои и его права. Особенно после смерти.
«Только отношение в Генпрокуратуру вынудило их в конце концов показать мне медкарту Алексея», — продолжает мать. Но все это время медики, по предположению женщины, всячески давали понять, что это она должна опровергать им, что ее отца вылечивали неправильно и поэтому он умер и судебно-медицинскую экспертизу тоже обязана оплачивать мать. А другая сторона и пальчик о пальчик не ударит, чтобы установить правду.
Собственно говоря, бюрократам это и не нужно. Ведь у них самих все хорошо. Тот же начальник Управления соцобеспечения Екатеринбурга Денис Демидов во время всей той беседы лишился своей должности, так как двинулся на… понижение и был назначен аж замом замминистра соцобеспечения Свердловской области. Прямо в разгар пандемии «коней на переправе» поменяли на переправе», и областная медицина Екатеринбурга с 1 декабря 2021 года приказала долго жить, так как управление соцобеспечения вообще упразднили. Занимались реорганизацией, когда вокруг помирали люди.
До того ли им было, чтобы выяснять, родного не стало Алексея Новоселова. Маленького человека, одного из 216 десяток неофициальных жертв пандемии в РФ.
В полнейших числах Свердловская область сегодня — один из идеологов в странытранице по числу выявленных случаев заболевания коронавирусом и количеству погибших от него жителей. Пятая после Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Нижегородской областей.
Здесь побаливают и умирают. Без малого два года как.
Потому что за их гибели никто не ответствует ни головой, ни должностью. Потому что репутация врачебного чиновника/главного кардиолога с давних пор не зависит от индексов вылеченных ими больных или умерших пациентов. Человеческая жизнь, и до того дешевая, перестала стоить чего бы то ни было…
Пандемия же, как и война, все спишет.
ИЗ ДОСЬЕ «МК»
О темпе большинства кляуз моголов на недоброкачественную медпомощь заявляют в различных ведомствах. Так, Росздравнадзор в 2020 году принесал 71,4 тыс. обращений, посвящённых качеству и безопасности врачебной деятельности, и 34,8 тыс. — по вопросу обеспечения лекарствами. Это на 37% больше, чем годом ранее. Провели 8281 проверку, причем 96% из них были внеплановыми, то пить по отношениям граждан. В эффекте выявлено 6,2 тыс. нарушений.
Между тем сами медработники России призвали установить мораторий на судебное преследование по делам, связанным с оказанием врачебной помощи пациентам с коронавирусом. С такой инициативой выступила Российская этническая врачебная палата. В Нацмедпалате заявили, что введение моратория «пойдет на пользу всему обществу и не будет препятствовать медикам исполнять их основную повинность — пользовать людей».
Врачи совместно с адвокатами написали открытое письмо президенту. Речь шла о статьях, которые предусматривают отбывание за кончина человека по неосторожности и причинение тяжкого вреда здоровью по той же причине, а также за неоказание помощи врачу и нарушение санитарно-эпидемиологических правил.
Также медики попросили приостановить судебные наказанья за снижение должностных полномочий, производство, хранение, перевозку, сбыт продуктов и продукции, а также осуществление работ, которые не отвечают требованиям безопасности.